Внелечебная расправа

Отец погибшего заключенного требует наказать врачей за халатность
 

Вне очереди — через полгода
Вячеслав Корольков был задержан 30 мая 2007 года, осужден за распространение наркотиков и получил 4,5 года. Относительная мягкость наказания связана с тяжелым состоянием здоровья Вячеслава: СПИД, гепатит и заболевание почек.
Отец Вячеслава, Сергей Корольков, считает это наказание заслуженным:
— Сын торговал наркотиками ради дозы, и это нужно было прекратить. Но это не значит, что он заработал смертную казнь… У него еще был шанс изменить свою жизнь.
В марте 2008 года Корольков-младший попал в Исправительную колонию (ИК) № 4 в поселке Форносово. Через полгода он был госпитализирован в Областную больницу им. Гааза.
— Если бы ему не удалось чудом мне позвонить — его бы уже тогда уморили, — уверен Сергей Корольков. — Только благодаря моему вмешательству его удалось положить в больницу.
За три месяца в областной больнице заключенному пролечили почки и отправили назад, в ИК-4.
— Я просил оставить сына в больнице, ведь ясно было, что при его здоровье в колонии ему выжить будет очень трудно. Но — строгий режим! Мне сказали, что нельзя, — рассказывает Сергей Павлович.
Во второй раз Вячеслав оказался уже не столь везучим.
«В сентябре 2009 года состояние здоровья резко ухудшилось. Со слов сына, на его неоднократные обращения к врачу ИК-4 (по фамилии Шикавко) не было никакой реакции, — пишет Сергей Корольков в заявлении в Следственное управление Следственного комитета при прокуратуре по Центральному району от 17 мая 2010 года. — В конце октября — начале ноября 2009 года ИК-4 посетила врачебная комиссия из ФБЛПУ «ОБ им. Ф. П. Гааза», которая, как рассказал мне сын, оставила в амбулаторной карте запись, что Слава имеет право на госпитализацию вне очереди по первому его обращению к врачу».
Несмотря на это, Вячеслав был госпитализирован лишь через полгода, в середине марта 2010 года, после того как был переведен в другую колонию — ИК-7 на ул. Латышских Стрелков. Хотя, по словам Королькова-старшего, постоянно просил отправить его в больницу.

Призрак селезенки
— В январе 2010 года я приехал в ИК-4, чтобы сделать доверенность, — рассказывает Сергей Павлович. — Но юрист колонии отказался ее оформить без заверения нотариусом. Это было странно, потому что оформление доверенности — обычная процедура. К тому же я узнал, что сын отказался от длительного свидания со мной — как он мне позже рассказал, за это ему обещали все-таки положить в больницу. Думаю, в тот момент руководство ИК-4 понимало, что сын уже очень тяжело болен. Не уверен, что его можно было бы спасти, даже если бы его госпитализировали в тот же момент — ведь он болел аж с сентября!
Сергей Корольков уехал, чтобы оформить доверенность у нотариуса — а тем временем его сына спешно перевели в ИК-7.
— Перевод — лучший способ замести следы, — считает Сергей Павлович. — Получается, в ИК-4 никто не виноват, так как умер он не у них, а в ИК-7 никто не виноват, так как он приехал уже больной.
Перевод был столь спешным, что вместе с Вячеславом забыли отправить его амбулаторную карту. Из-за этого госпитализация затянулась еще на месяц. Но вот наконец 15 марта заключенного доставили в ОБ им. Гааза.
— 16 марта я разговаривал с главврачом больницы Коробченко, — вспоминает Сергей Корольков. — Принес ходатайство о вызове независимых врачей-экспертов. Он согласился — как я теперь думаю, для проформы — и сказал, что рассмотрит ходатайство, когда я приведу врачей. Однако пока я искал специалистов, Славу… уже выписали!
Отцу удалось получить ксерокопию истории болезни сына. В выписном эпикризе значится, что во время выписки 22 марта Вячеслав находился «в удовлетворительном состоянии». Подтвердились все его хронические болезни — но нет ни слова о тех заболеваниях, от которых он умер спустя всего полтора месяца: о туберкулезе и менингоэнцефалите.
— Верный диагноз поставили только на вскрытии. Но уж как бы то ни было, состояние Славы во время выписки никак нельзя было посчитать удовлетворительным! — уверен Корольков-старший. — Осматривали его кое-как и выписали, потому что считали, что жить ему осталось совсем немного, и испугались, что независимые врачи это обнаружат.
Особенно возмутили отца прописанные в истории болезни результаты УЗИ: «Селезенка нормального размера».
— Селезенку Славе вырезали в 11 лет! — возмущается Сергей Павлович. — Если ему так «делали» УЗИ, как можно доверять каким-то другим якобы проведенным исследованиям?

Сочувствие к пыткам
18 апреля — меньше чем через месяц после выписки — Вячеслава снова госпитализировали. Потому что его парализовало — такой симптом игнорировать уже невозможно. 10 мая он умер. 17 мая отец обратился в СУ СК при прокуратуре Центрального района с требованием «провести проверку для выявления факта неоказания медицинской помощи и установления виновных лиц; назначить судебно-медицинскую экспертизу».
17 июня, спустя месяц, он должен был получить официальный ответ — но до настоящего момента Следственное управление так ничего ему и не сообщило.
— Я думаю, это потому, что готовят отказ, — полагает Сергей Корольков. — Тогда с требованием о возбуждении уголовного дела я буду обращаться в суд: хочу, чтобы люди, виновные в смерти моего сына, ответили по закону.
В нашем обществе есть что-то вроде негласного договора, из которого следует, что лишение свободы — не только средство, чтобы изолировать или перевоспитать человека, но и способ причинить страдание, в некотором роде пытка. Когда мы слышим, что в европейских тюрьмах у заключенных есть телевизоры, компьютеры, кондиционеры — на первый взгляд это воспринимается как курьез: «Зачем тогда сажать?» Но на второй — если подумать об этом внимательно — становится понятно, что это не им нужно ужесточать условия содержания, а нам менять отношение к тому, что такое заключенные и его права; а значит и к тому, что такое человек.

* Имена героев статьи изменены по их просьбе.

Анджей БЕЛОВРАНИН
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА

Прямая речь
Иосиф ГАБУНИЯ, адвокат Сергея Королькова:
— На мой взгляд, по данному факту нужно возбуждать уголовное дело, т. к. налицо врачебные нарушения. Человека лечили не от того заболевания, которым он страдал, — от туберкулеза его никто не лечил. Это нарушение врачебной этики и халатность со стороны врачей. Тем более когда отец неоднократно обращался с заявлениями о том, что его сыну не оказывается лечение. А ведь сейчас люди со СПИДом живут по 20–30 лет.
Я в своей практике нередко сталкиваюсь с таким отношением к заболевшим в ГУФСИН. Осужденным от всех болезней выписывают либо пустырник, либо корвалол — этими лекарствами ничего не вылечишь, это успокоительные. Как член Правозащитного совета Петербурга я считаю, что медучреждения, которые находятся при ГУФСИН, надо отделить от этой службы и передать в Министерство здравоохранения. Только тогда там может появиться хоть какой-то порядок, необходимые медикаменты и оборудование.

Кстати
1 февраля 2010 года Сергей Корольков подал заявление в прокуратуру Ленобласти по надзору за соблюдением законности в исправительных учреждениях.
«Каждые три месяца мой сын должен сдавать анализ для установления вирусной нагрузки ВИЧ на организм (при превышении определенного предела нужно проводить активную антиретровирусную терапию) за счет нацпроекта «Здоровье». Областной центр СПИДа, который мог бы проводить анализы, финансируется из областного бюджета, а ИК-4 — из федерального. Таким образом, создается парадоксальная ситуация, при которой Центр не может оказывать содействие ИК-4, другим колониям в области и в целом УФСИН по СПб и ЛО из-за отсутствия договора об оказании медицинских услуг.
Эта ситуация негативно сказывается на состоянии здоровья не только моего сына, но и большинства осужденных, находящихся на территории Ленобласти. Я знаю, что в других регионах (Карелия, Тверская область) такое сотрудничество налажено и осужденные могут своевременно получать всю необходимую медицинскую помощь».
Ответа на это обращение Сергей Павлович так и не получил.